Я подумал, что кому-то может быть удобнее читать пост в формате карточек, поэтому опубликовал его в telegram-канале ❤
Антиутопия, как жанр возник еще в начале XIX века. Изначально его называли "какатопией" — понятие, которое сам несёт тень насмешки над идеалами утопического мышления. Но уже в 1910 году, этот термин уступил место более привычному нам "антиутопия".
Антиутопия — это не просто жанр литературы. Это способ выразить глубинные страхи и сомнения общества. В каждом произведении этого жанра сквозит тревога: что, если наши лучшие намерения обернутся худшими кошмарами?
Эти мрачные видения будущего показывают, как наши благие намерения построить идеальное общество оборачиваются против нас самих. Как стремление к порядку и стабильности приводит к тоталитаризму и подавлению личности. Как технологический прогресс лишает нас человечности.
Но антиутопия - это не просто предупреждение. Это призыв к действию. Она заставляет нас задуматься о фундаментальных противоречиях нашей социальной системы. О том, как капитализм с его культом потребления и погоней за прибылью может превратить нас в бездушных автоматов. Например, как в романе Хаксли.
«1984» Джордж Оруэлл
Почему именно "1984"? Оруэлл закончил писать роман в 1948 году. Он просто поменял местами две последние цифры, чтобы получить год действия романа - 1984. Оруэлл хотел, чтобы его антиутопия воспринималась как предупреждение о недалеком будущем, а не как абстрактная фантазия.
Главная идея романа — это тотальность системы. Партия в Океании - это не просто политическая сила, это всеобъемлющая структура, которая проникает во все сферы жизни, от политики до самых интимных отношений. Она контролирует не только действия, но и мысли, желания, саму субъективность человека.
И здесь мы подходим к ключевой проблеме, которую ставит Оруэлл - проблеме идеологии. Партия создает замкнутую идеологическую систему, внутри которой невозможно мыслить иначе. Новояз, двоемыслие, постоянное переписывание истории - все это инструменты идеологического контроля, которые формируют саму реальность.
Но самое страшное - это не внешнее принуждение, а то, как идеология проникает в самую глубину человеческой психики. Человек не просто подчиняется Партии, он искренне начинает любить Большого Брата. Это и есть высшая победа тоталитарной системы - не сломать человека, а заставить его полюбить свое подчинение.
И здесь Оруэлл ставит перед нами самые фундаментальные вопросы. Возможно ли сопротивление системе, которая контролирует саму реальность? Есть ли предел идеологическому насилию над личностью? Может ли любовь и человечность выжить в мире абсолютной несвободы?
«О дивный новый мир» Олдос Хаксли
В 1958 году Хаксли написал эссе "Возвращение в дивный новый мир", где проанализировал, насколько его предсказания сбылись за прошедшие 27 лет. Он пришел к выводу, что мир движется к описанному им будущему даже быстрее, чем он ожидал.
Олдоса Хаксли - это не просто сатира на потребительское общество, это глубочайшее исследование самой природы человека и цивилизации. И главная идея, которую проводит Хаксли - это идея о том, что самое страшное насилие - это насилие, которое мы не замечаем, потому что оно приносит нам удовольствие.
В чем суть этого "дивного нового мира"? Это мир, где все счастливы, где нет войн, конфликтов, страданий. Но какой ценой достигается это счастье? Ценой полного подчинения системе, ценой отказа от индивидуальности, от свободы, от самой человечности.
И вот что самое интересное - люди в этом мире не чувствуют себя угнетенными. Наоборот, они искренне любят свое рабство. Потому что система дает им все, что они хотят - безопасность, стабильность, бесконечные удовольствия. Сома - это не просто наркотик, это символ всей этой цивилизации, которая предпочитает иллюзорное счастье реальности.
«451 градус по Фаренгейту» Рэй Брэдбери
Роман часто подвергался цензуре и критике за якобы спорные идеи и описания. Иронично, что книга о борьбе с цензурой сама становилась ее жертвой.
На первый взгляд "451 градус по Фаренгейту" Рэя Брэдбери - это идея о ценности книг, о том, что уничтожение литературы равносильно уничтожению человеческого духа. Но Брэдбери идет гораздо дальше. Он показывает, что дело не просто в физическом уничтожении книг, а в том, что само общество отказывается от знания, от критического мышления, от сложности и многообразия идей.
И вот что самое страшное - этот отказ происходит не под давлением тоталитарной власти, а по собственной воле людей. Они сами выбирают простоту вместо сложности, развлечения вместо размышлений, поверхностное счастье вместо трудного поиска истины. Пожарные в романе Брэдбери - это не просто служители режима, это символ самого общества, которое боится и ненавидит все, что может нарушить его комфортное невежество.
В конечном счете, "451 градус по Фаренгейту" - это роман о выборе. О выборе между невежеством и знанием, между комфортом и свободой, между самосохранением и самопожертвованием. И этот выбор каждый должен сделать сам - как Гай Монтэг.
«Мы» Евгений Замятин
Роман был запрещен в СССР, а Замятин подвергся травле и в итоге был вынужден эмигрировать. В Союзе "Мы" был опубликован только в 1988 году.
Роман "Мы" Евгения Замятина считается одним из первых романов-антиутопий, оказавшим влияние на "1984" Оруэлла и "О дивный новый мир" Хаксли, хотя вопрос прямого заимствования остается спорным.
Посмотрите на Единое Государство в романе. Это общество, построенное на идее абсолютной рациональности и коллективизма. Здесь нет места для индивидуальности, для личных желаний и свободы. Все подчинено единому плану, единой идее. По сути, это - карикатура на социалистическую утопию, доведенная до абсурда.
Но самое интересное начинается, когда в этой, казалось бы, идеальной системе появляются сбои. Главный герой, D-503, начинает сомневаться, начинает мыслить самостоятельно. Он влюбляется, он мечтает, он ставит под вопрос саму суть системы. И это - ключевой момент.
И здесь мы подходим к главным идеям романа. Замятин критикует не только тоталитаризм, но и саму идею утопии, идею о том, что можно создать идеальное общество, пожертвовав свободой и индивидуальностью. Он показывает, что такие попытки обречены на провал, что они ведут только к деградации и абсурду.
«Рассказ служанки» Маргарет Этвуд
Роман Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» был экранизирован в виде телесериала, премьера которого состоялась в 2017 году. Помимо сериала 2017 года существует также более ранняя экранизация романа. Фильм был снят немецким режиссером Фолькером Шлёндорфом в 1989 году.
"Рассказ служанки" Маргарет Этвуд - это настоящий манифест феминизма и предупреждение об опасностях тоталитаризма. Этвуд создает пугающе реалистичный мир, в котором женщины низведены до положения бесправных рабынь, а религия используется как инструмент подавления и контроля.
Республика Галаад - это кошмарное воплощение патриархата, доведенного до абсурда. Здесь женщины лишены всех прав, они не могут читать, работать, распоряжаться своим телом. Их единственная роль - быть инкубаторами для детей правящей элиты. И это не просто фантазия автора - Этвуд черпает вдохновение из реальных исторических событий, от пуританской Америки до исламской революции в Иране.
Но самое страшное в мире "Рассказа служанки" - это то, как легко общество принимает этот тоталитарный режим. Люди приспосабливаются, находят оправдания, закрывают глаза на творящиеся вокруг ужасы. И это - предупреждение для всех нас. Этвуд показывает, как хрупки наши права и свободы, как легко они могут быть отняты под предлогом религии, традиции или безопасности.
«Заводной апельсин» Энтони Бёрджесс
Роман «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса был экранизирован в 1971 году известным режиссером Стэнли Кубриком. Однако из-за шокирующего контента картина вызвала бурные дискуссии и обвинения в аморальности. Сам Кубрик даже изъял ее из проката в Великобритании.
Бёрджесс создает пугающе реалистичный мир, в котором государство пытается искоренить зло, но делает это сомнительными методами.
В центре этого мира - метод Людовико, "лечение", которое превращает людей в "заводных апельсинов". Что это значит? Это значит, что человек лишается свободы выбора, способности самостоятельно решать, что хорошо, а что плохо. Он становится машиной, запрограммированной на "добро".
И здесь мы подходим к главному вопросу романа: что лучше - свобода творить зло или несвобода творить добро? Бёрджесс не дает однозначного ответа, но он ясно показывает, что метод Людовико - это не решение проблемы, а ее усугубление. Потому что человек без свободы выбора - это уже не человек, а робот, заводная игрушка.
И в этом - главный урок романа. Зло нельзя искоренить насильственно, подавляя человеческую природу. Идея о том, что мы можем создать идеальное общество, в котором у человека не будет причин выбирать зло - это утопия, красивая мечта, но не реальность.
Реальность, как показывает "Заводной апельсин", гораздо сложнее и мрачнее. Бёрджесс не дает нам простых ответов, потому что их нет.
«Механическое пианино» Курт Воннегут
Интересно, что его роман нашёл отклик не только среди читателей, но и среди академических кругов. В некоторых университетах книга использовалась как часть учебной программы для изучения проблематики технологической эволюции и её влияния на общество.
Механическое пианино — мир, где технологии и автоматизация достигли такого уровня, что человеческий труд становится почти ненужным. Казалось бы, это должно освободить людей от тяжелой работы и дать им больше свободы. Но что происходит на самом деле?
И вот тут мы подходим к самой сути проблемы. В погоне за эффективностью и рациональностью мы рискуем потерять самое главное - нашу человечность, нашу способность мыслить, чувствовать, творить, любить. Мы становимся придатками машин, винтиками в огромной системе, которая подчиняется только холодной логике прибыли и контроля.
Воннегут показывает нам, к чему это может привести. Общество, разделенное на элиту "умных" инженеров и управленцев и массу "ненужных" простых людей. Государство, слившееся с корпорациями в единый аппарат тотального контроля. Люди, чья судьба предопределена с детства бездушными алгоритмами и тестами.
И это не просто фантазии писателя. Уже сейчас, в XXI веке, мы видим, как алгоритмы и искусственный интеллект начинают определять всё больше аспектов нашей жизни - от выбора товаров до подбора партнеров и принятия важных решений. Куда приведет нас этот путь? Сможем ли мы сохранить свою человечность и свободу?
Спасибо, что дочитали до конца! Кстати, у меня есть telegram-канал, где я пишу увлекательные карточки, которые помогут вам лучше понять суть книги и решить, подходит ли она вам. Буду очень рад, если вы заглянете ко мне. Присоединяйтесь по ссылке: https://t.me/pere_skaz
Именно тогда началась гражданская война. Инженеры Blockstream стали кричать на всех углах, что биткойн достиг своего предела, началась цензура в форумах. Это делалось в целях продвижения своей Liquid Network, с которой они имели навар. Впоследствии оказалось, что крупнейшие инвесторы Blockstream происходят из финансовой индустрии, в числе которых была французская группа AXA. Если они решили развалить процесс развития биткойна путём постепенного ухудшения изнутри, то это им удалось. Кстати, об этом предупреждали ещё в 2014 году некоторые светлые головы. BTC сегодня – это уже не тот старый добрый биткойн, а немощный калека.
Параллельно был централизован процесс разработки. Изначально присутствовал некоторый плюрализм. Прошли годы, прежде чем началось открытое продвижение LN в качестве альтернативы блокчейну. Захват власти был медленным и методичным. Слабость руководства ван дер Лаана сыграла заговорщикам на руку, и они эффективно воспользовались идеей «консенсуса разработчиков» для получения права вето на любые изменения софта, к лучшему или худшему. Помимо ограничения размера блоков, им удалось избавиться от смарт-контрактов, которыми сейчас славится Ethereum. Также они ограничили вдвое размер данных, которые можно прицепить к блокчейну для новых продуктов – так называемый OP_RETURN. Люди уже запустили проекты для этих 80 байт, а тут раз – получайте ограничение в 40 байт. Именно тогда Виталик Бутерин, насмотревшись на всё это, решил делать свой эфир на чём угодно, только не на протоколе, разработчики которого столь враждебны по отношению к нему. Креативные умы пошли к нему в компанию. По мнению оставшихся «гуру» Bitcoin Core, пользователи биткойна должны быть подобны членам религиозной общины, которым спускаются сверху правила поведения.
Не все были согласны с подобным волюнтаризмом кодеров, которые возомнили себя пресс-секретарями и владельцами биткойна. Не нравится – бери и пиши свой код, который мы в проект включать не станем. Так и случилось. Первая альтернативное решение называлось BitcoinXT, которое было всё ещё совместимо с Bitcoin Core. В его рамках Херн с коллегами сформулировали предложение на улучшение кода BIP101, предусматривавшее возможность увеличения размера блока до 8 мегабайт к 2035 году. После принятия BIP101 XT стал бы твёрдым форком, то есть ответвлением проекта, несовместимым с предыдущими версиями. В поддержку BIP101 выступили многие из крупных майнеров. Разработчики Bitcoin Core были непреклонны, упирая на сохранение «консенсуса». Херн сделал вывод, что их проект не поддаётся реформированию и должен быть оставлен. Если на его сторону перейдёт большинство сообщества, то XT станет общепринятым стандартом, а «гуру» останутся со своей локальной версией альтернативного койна. Потому-то последние запустили широкомасштабную кампанию против BitcoinXT.
На их стороне оказался информационный ресурс, а именно админ ключевых ресурсов (сабреддита r/Bitcoin и bitcointalk.org) под ником Theymos. Он забанил «раскольников» XT и стал жестко модерировать дискуссии на реддите. Те, кто симпатизировал крупноблочникам, изгонялись из модераторов. Официальная причина – консенсус, как же без него. В саркастических комментариях не было недостатка, но добиться официального единомыслия на ресурсах, куда заходят все новички, у него получилось.
Затем начались DoS-атаки на майнеров, которые поддерживали XT. Как только переключаешься на него – становишься целью. И да, тебя удаляют с bitcoin.org, как это сделали с Coinbase. Вот она, цена самостоятельности.
Большинство в сообществе надеялось, что люди Bitcoin Core одумаются и начнут, наконец, увеличивать размер блоков. Они организовали несколько конференций, посвящённых масштабированию биткойна, на которых согласились на поднятие ограничения размера до 2 мегабайт (а не до 8, как в XT). В течение последующих лет этот компромисс был несколько раз подтверждён. Но каждый раз обещание оставалось несдержанным. И что же, майнеры переключились на XT? Нет, они предпочли единство и подчинение нарративу мелкоблочников. В качестве причины своего решения они отвечали Херну, что ожидают, что разработчики поднимут размер блока когда-нибудь к следующему декабрю. Стратегия «хранителей ключей» сработала.
Расстроенный Херн вышел из борьбы и написал статью, что у биткойна нет будущего в условиях, когда он контролируется горстью сектантов. С тех пор прошли годы. Цена BTC выросла стократно. Но альтернативной валюты из него не получилось. Пользователей загнали в депозитарные кошельки, а узкая клика разработчиков по-прежнему диктует условия. Зато он обогатил ранних инвесторов и породил криптоиндустрию, которая может дать нам когда-нибудь настоящие цифровые деньги.
Однако на том дело не закончилось. На смену BitcoinXT в качестве консервативной альтернативы Bitcoin Core пришёл Bitcoin Classic, который имел блоки в 2 мегабайта. Его продвигали Гевин Андресен и Джефф Гарзик. Их поддержала примерно половина сообщества, и это опять было мало, потому что для увеличения размера блока требовалась поддержка трёх четвертей. Майнеры продолжали надеяться на разработчиков Core, которые сами увеличат блок. Но половина – это тоже много, а у разработчиков тоже нервы не железные, и потому в феврале 2016 года они пошли на так называемое «гонконгское соглашение» (HKA), в рамках которого было оговорено увеличение размера блока до 2 мегабайт и введение SegWit – очень сложной технологии, облегчающей надстройку дополнительных слоёв наподобие LN. Это соглашение не предотвратило очередную волну DoS-атак, на этот раз против пользователей Bitcoin Classic. Был атакован и ресурс автора bitcoin.com. Китайский майнерский пул F2Pool атаковали сразу после того, как они объявили о желании всего лишь протестировать Classic. И опять стратегия запугивания оказалась эффективной. Bitcoin Core устоял, а его разработчики сорвали выполнение HKA.
Всё это протекало на фоне активной информационной войны, в ходе которой были сорваны поползновения переписать «белую книгу» Сатоси, чтобы новичкам было неизвестно об оригинальном дизайне биткойна.
Начало 2017 года ознаменовалось повторными исчерпаниями размера блоков, в результате стоимость транзакции выросла в 10 раз и превзошла доллар, приблизившись к стоимости перевода в Paypal. Появилась новая альтернатива – Bitcoin Unlimited, на которую тоже начались скоординированные атаки. Свыше половины нодов, которые отважились её поставить у себя, удалось «завалить». Во время всей этой драмы стала стремительно падать доля BTC на рынке, упав за полгода с 87% до 50%. Люди стали брать эфир и прочую альтернативную крипту.
В ответ на это была созвана новая конференция, на этот раз в Нью-Йорке. Новое, нью-йоркское соглашение (NYA). Договорились активировать SegWit после достижения порога в 80%, после чего в течение полугода раздвинуть блок до 2 мегабайт. Заметьте: сначала то, что нужно разработчикам, а потом – то, что нужно майнерам. И снова разработчики не торопились выполнить обещанное. А ситуация становилась горячей. Нагрузка на сеть росла, цена транзакции тоже. Группа разработчиков во главе с Джеффом Гарзиком написали новый проект по реализации NYA, который назвали SegWit2X. Снова запахло жареным. Если большинство майнеров с SegWit2X станут делать блоки в 2 мегабайта, то остальные, традиционные ноды, оказались бы за бортом, а хранители Bitcoin Core потеряли бы свои ключи. Снова демонизация, снова преследование. За что? Просто за то, что они хотели исполнения гонкогского и нью-йоркского соглашений! Сторонники Bitcoin Core в который раз продемонстрировали свое нежелание сотрудничать.
Ещё до заключения NYA была попытка заставить майнеров перейти на SegWit через так называемый мягкий форк, активированный пользователями – USAF. Она не удалась, а потом и официально договорились активировать SegWit к августу 2017 года. Но она подвигла группу майнеров на создание альтернативы на случай очередного несоблюдения договорённостей разработчиками Bitcoin Core. Был написан Bitcoin ABC (adjustable blocksize cap), при котором майнер сам может ставить свой предел размера блока без одобрения разработчиков. Это бы стало новым койном со своим блокчейном. Так зародился Bitcoin Cash.
Непосредственно после активации SegWit разгорелась кампания за отказ от удвоения размера блока. Её продвигали инженеры социальных сетей, админы биткойн-ресурсов и виднейшие представители Blockstream, которая, как мы знаем, занимается «продажей костылей» для мелкоблочного блокчейна. Они орали про угрозу корпоративного захвата и централизации индустрии. Им вторили разработчики Bitcoin Core, которые указывали, что SegWit уже смог поднять эффективный размер блока. В принципе, они были правы, но увеличение ограничилось всего 30%, а транзакции стали проводиться лишь незначительно быстрее. Theymos забанил компании, поддерживающие двойные блоки на подконтрольном ему bitcoin.org. Это был внушительный список, закрывавший в 2017 году почти всю индустрию, что не помешало владельцам ресурса упрекать эти компании в нежелании сохранить консенсус. Абсурд, да и только.
К концу 2017 года блокчейн стал распадаться на три цепи: SegWit1X, SegWit2X и Bitcoin Cash. Кому из них будет суждено сохранить оригинальное обозначение BTC? Разработчикам Bitcoin Core? И это при том, что подавляющее большинство хейшейта за удвоение блоков? Их это не смутило, и, вместо того, чтобы признать своё поражение, они стали ещё более агрессивны и попытались привлечь на свою сторону правительство. Они назвали SegWit2X «серьёзной кибератакой», стали угрожать судебным преследованием и пожаловались регуляторам из SEC. Пошли волны фейковых отзывов на кошельки провайдеров, спамовые атаки на @bitcoin.com, DoS-атаки, очернительские кампании в интернет-СМИ. Майнерам предлагалось заткнуть рот и ставить софт от Bitcoin Core.
Это непрестанное давление возымело эффект. Измотанные атаками компании стали отказываться от SegWit2X. В дополнение к этому, криптовалютная биржа BitFinex, которая не подписала в своё время NYA, решила, что символ BTC будет присваиваться не по большинству хешрейта, а на основании пресловутого «консенсуса». Этому примеру последовали и некоторые другие биржи. Неразбериха с курсами и обозначениями побудила процессор платежей BitPay призвать к отказу от SegWit2X. В конце концов, сторонники удвоения блоков сдались, заявив об отказе от своих намерений. Нью-Йоркское соглашение оказалось тоже провалено. Всем было продемонстрировано, что разработчики Bitcoin Core захватили BTC и двигают его в нужном им направлении.
Но кое у кого уже был готов план Б. Три дня спустя после отмены SegWit2X Гевин Андресен объявил Bitcoin Cash, который получил обозначение BCH, продолжением оригинального проекта биткойна. Пусть BTC и вырос впоследствии в цене, это не стало оправданием философии мелкоблочников. Биткойн, как дешёвые и быстрые деньги, живёт и развивается. Он просто задержался на несколько лет.
Время доброе, читатели и читательницы. Я оставил много отсылок и пасхалок в рассказе "Молчание", и решил сделать разбор, чтобы простимулировать Ваш интерес к чтению (особенно книги "Хроники Айо").
Предупреждаю тех, кто не читал рассказ – будут спойлеры.
*хлопок в ладоши*Погнали!
Первым из-под заголовка выйдет и встретит Вас эпиграф с цитатой из трека Смоки Мо – "Финальная встреча" с альбома "Время Тигра (2011)":
И пусть человек стоит на высшей ступени.
Но, когда выхода нет, он стоит на ней на коленях.
Официальная обложка альбома
Тигров в рассказе нет. Единственный тигр – это читатель)) Выбранная строчка из трека максимально точно передаёт отчаяние героя после череды событий, через которые он прошёл (пробежал), и в конце концов, рухнул на колени от бессилия.
Рассказ стартует со слова "Альфа", которое является кличкой собаки, а заканчивается названием станции – "Омега". Символично, циклично, завершённо.
Далее, знакомство со "Стасом"... со "стаей" – перечисление кличек собак, которых главный герой запрягает в собачью упряжку.
В моей стае присутствуют довольно интересные личности: Герда, Айо, Радон, Плуто, Орион, Кай, Ричи, Альфа, Тайлунг.
Если прищурить левый глаз, высунуть язык и поднять правую руку, то можно заметить, как из заглавных букв имён собственных собирается трансформер новое слово: Гарпократ.
– Это ещё что такое? – спросите Вы, и будете правы, т.к. слово малоизвестное.
– Не что, а кто! – поправит Вас Древнегреческий бог молчания – Гарпократ. Вообще, это интерпретация древними греками Египетского бога Хор-Па-Крат. Что называется: "Жулик, не воруй! А кради, как художник!".
Не знаю, что у него в руке. Не спрашивайте...
Следующая строчка врывается со звуковым сопровождением шоу "Разрушители мифов":
Герда и Кай – игривые умные хаски. Они не брат с сестрой. Просто, их нам привезли вместе из одного питомника.
Оказывается, Кай и Герда были соседями, но любили друг друга какбрат с сестрой. Мир пошатнулся... Один из столпов конспирологии, на которых держалась плоская Земля был взвешен и найден лёгким.
Кадр из мультфильма "Снежная королева"
Перелистываем:
По всей нашей полярной базе аккуратно и равномерно, словно масло ножом, размазано чистое снежное безмолвие. Настоящий рай интроверта. Как приятно здесь выйти наружу в - 46°С и вдохнуть свежий обжигающий ноздри воздух, а затем выдохнуть живой тёплый пар. Если в аду жара, то рай ледяной, по идее, поэтому здесь – ни души. Ну, кроме малочисленного населения исследовательской станции.
В одном абзаце две отсылки к творчеству Смоки Мо. Вот это да!
Мистическое число 46, которое активно фигурирует в альбоме "Пл-46" (2006)
И цитата из трека "Лёд": В аду жара и рай ледяной по идее.
Число сильно въелось в мозг, поэтому не раз встретится по ходу книги. Ну, а цитата довольно хорошо подходит для описания полярного круга с последующим дополнением : "Поэтому здесь ни души."
Далее:
Сегодня ожидается обычный солнечный, насколько это возможно для нашего полярного круга, вторник.
Перед выездом со станции я зашёл в метеоблок и попросил Ника ещё раз проверить метеорологические данные.
– Скорость ветра: 8 м/с, температура воздуха за бортом: -12°С. Вероятность бурана три процента, – буркнул он мне, запивая слова горячим чаем, и подытожил. – День улётный.
"Вторник", "Улётный день" – слова намекающие на трек "Вторник". По мотивам этого трека написан рассказ "Отдел кадров" в уже упомянутой книге "Хроники Айо".
812 – код города Санкт-Петербург, который Смоки Мо часто использует в своих треках.
Вообще, здесь основные персонажи Майк (Миша) и Ник (Николас) – это отсылка к нашумевшему "перехваченному" белорусской разведкой диалогу. Мем, как мем. Идём дальше.
Я стоял в упряжке и подстегивал своих лаек. Их было 9. Как греческих муз, как планет, как кошачьих жизней. 9, как кругов ада.
9 моих хвостатых ангелов в шерсти, мчащих меня подальше от ледяной смерти в бесконечной пустыне зимы.
Хочу заметить, если в тексте число написано цифрами, то оно является отсылкой, если нет, то число написано словами. Такие дела. Здесь число 9 напрямую напоминает, сколько планет изначально числилось в Солнечной системе, пока не убрали Плутон в августе 2006 года. Года, в котором мы с упоением болели за Диму Билана на Евровидении. Было время...
– Я ночной хулиган, говорит...
Кстати, когда Майк переместится в пространстве, то исчезнет пёс по кличке Плуто. Именно по этой причине. Из-за Билана.
Итак, мы подходим к пятой странице рассказа:
Я двигался навстречу дронам и собакам и звал их:
– Тайлуунг!
Я упал от ветра, поднялся и продолжил идти.
– Радоон!
Меня начало тревожить, что я не слышу их лая.
– Ориооон!
Тревога усиливалась, пульс и дыхание участились. Волнение начало подбираться сквозь складки одежды к моей душе.
– Плуутоо!
Верёвка в руке натянулась. Со жгучей надеждой выбраться, набрав полную грудь обжигающего ледяного ветра, крикнул:
– Айооо!
Здесь снова по кличкам собак образуется слово "Тропа" – этим термином в организации "Пандорум" обозначается переход между слоями мироздания. Если в книге Вы этого не встретили – не отчаивайтесь, поставьте коньяк на место. Книга про "Пандорум" ещё даже не в прихожей, она только выбирает в чём выйти в свет. И выйдет, скорее всего, после того, как Булджать выпустит ролик про вторую Пчелиную войну.
Я взглянул под ноги и натурально подпрыгнул, и заорал. Прямо подо мной, по ту сторону льда, огромное чудовище долбило по льду клешнями, как у богомола. У него была гигантская акулья голова с золотыми рогами, на толстом китовом туловище вместо плавников на груди красовались клешни. Чёрное чешуйчатое тело заканчивалось не обычным хвостом, как у китов, а копной щупалец, как у кальмара. Размером каждое щупальце, кажется, с анаконду.
Здесь Мегалофобия с гордостью показывает Майку своё творение. Описание выглядит знакомо, особенно для тех, кто провёл в "Subnautica" не один час.
Я и моя тревожность (я слева)
Хмыкнув, я надел водолазку-безрукавку, свитер и усердно стал обвязывать отрезанные рукава вокруг шеи и руки. В процессе заметил, что наручные часы встали на 19:59.
И встали они так не случайно. Во-первых, они рады Вас видеть, а во-вторых это классическая отсылка на часах. В 1959 году произошёл загадочный инцидент перевала Дятлова.
Продолжаем. Возможно, что-то я пропустил, что-то уже сам забыл. "Время память точит", или как там было?..
– Меня зовут Коля, это Александр, это Людмила, Игорь и Юрий, Георгий и Александр, – указывая на товарищей, познакомил меня Коля и потом обратился ко мне. – Ты чего, заблудился?
Опять же, приём из каратэ – заглавные буквы образуют слово.
– Назовёте слово сразу или будем угадывать по буквам? – спросил ведущий. Этим ведущим был Альберт Эйнштейн.
Классика
"Калиюга" – так в индуистских ведах называется четвёртая юга или эпоха, Характеризуется падением нравственности, поскольку добро в мире уменьшается до одной четверти от первоначального состояния. Варианты трактовки названия: «век демона Кали», «железный век», «век раздора». Ну, тут всё ясно. В 2012 начался конец света и плавно продолжается до сих пор. Всё, кина не будет – свет кончился. Это же слово, но уже ртом скажет персонаж Первород в рассказе "Загробный клуб".
Идём далее - встречаем Виталия.
Палатка была составлена из двух сшитых кусков брезента. И снаружи выглядела просторной. У входа, воткнутые в снег забором стояли простенькие лыжи.
Я, пригибаясь, вошёл в палатку. Внутри у входа были сложены лыжные ботинки и валенки. У дальней стенки стояла затопленная буржуйка. За ней на брезенте были видны косые порезы. По бокам лежали вещи и спальные мешки. Несколько старых футляров для фотоаппаратов. Обещанных Колей людей нигде не было.
Я развернулся и, вдруг, увидел ещё порезы в палатке, будто кто-то забыл, где выход и хотел прорезать новый. Сердце тревожно заколотилось.
Достоверное описание палатки с места остановки группы Дятлова.
Далее на страницах 19-20 в рассказ вплетены две версии происшествия: Вспышка над горой Халатчахль (НЛО, испытание ракет);
Сход снежной лавины.
Далее по рассказу будет ещё версия, и в конце все оставшиеся. И там потом ваще такое будет!
Ну, а я предлагаю на этом пока остановиться. Продолжим в следующий раз. Что скажете?
У многих имеется впечатление, что биткойн – несокрушимая вещь, не подверженная стороннему вмешательству. Это не так. Ваши средства могут быть конфискованы, если они хранятся в депозитарном кошельке. Так случается сплошь и рядом. Правительство может пометить койн как вызывающий подозрения, и когда он прибудет на одну из централизованных площадок обмена, площадка заморозит соответствующий счёт и проинформирует правительство. Даже если этого не случится, но подозрительные койны засветились на подобных площадках в прошлом, правительство будет знать имя как минимум одного из предыдущих их обладателей. Система довольно прозрачная, так что это далеко не наличные. Биткойн не сможет полностью оградить простого смертного от внешнего мира и внимания правительств. Однако, если не пользоваться депозитарными кошельками и площадками для обмена, жизнь становится легче.
Хвалёная децентрализация BTC – скорее миф, чем правда. Как известно, это опенсорс-проект. То есть код открыт и каждый может его изменить. Но, изменив, он не сможет навязать его другим. Для принятия в проект ему нужно подать своё изменение на рассмотрение узкому кругу лиц, кто имеет полномочие принимать или отвергать предложения. Да, разработка кода для открытой платформы – всё такой же социальный феномен, как и другая деятельность.
Первым «хранителем ключей» был Сатоси. В конце 2010 года он решил сойти и передал свои полномочия Гэвину Андресену. Тот поделился ими с несколькими другими для того, чтобы было кому продолжать, случись с ним что-нибудь. В принципе понятно, но при этом появился риск разномыслия в команде. В 2014 году Андресен тоже решил соскочить в науку и передал ключи Владимиру ван дер Лану, который впоследствии не занимался разрешением диспутов, а пускал вещи на самотёк. Протокол открытый, так что после ухода Сатоси его стали клонировать, и это хорошо в смысле децентрализации. Одной из главнейших причин клонирования было ограничение на размер блока. Проблемы были в том, что параллельные имплементации стали предметом атак «хранителей ключей», которые переименовали оригинальный протокол в Bitcoin Core. Атаки не ограничивались одними лишь словами. Не гнушались ни DoS, ни массовой цензурой, ни фейковыми рецензиями на чужой софт, ни очернительными кампаниями в социальных сетях.
Историю биткойна Роджер делит на четыре эры. Во время начального существования с 2009 по 2011 годы биткойн был предметом занятий технических фриков и либертарианцев с Сатоси во главе. Широкая публика о нём не знала ничего. Автор купил свои первые койны, сделав банковский перевод владельцу сайта первой торговой площадки. Каждый койн обошёлся меньше, чем за доллар. Правда, потратить их он не мог: никто не торговал за биткойны. Роджер с его memorydealers.com стал первым. Спрос появился сразу, и его запасы койнов приумножились.
Вряд ли кто из тех, кто видел этот рекламный щит, был в курсе, что такое биткойн. На это и был расчёт.
Вторую эру (2011-2014) определил бурный рост новой индустрии и заразительный оптимизм всего сообщества. Ключи хранил Андресен, которому помогал Майк Херн. Венчурных инвесторов было немного, за исключением самого Вера, которого прозвали Биткойн-Иисусом за своё просветительство. Сообщество взрывалось от радости, узнав о том, что битки принимает в качестве платежа очередная известная компания. Публика, потихоньку узнавая о крипте, была настроена чаще всего скептически, считая биткойн деньгами жуликов и фриков. И Андресен, и Херн были одинаково настроены касательно будущего биткойна, но в среде разработчиков уже начали формироваться фракции.
Потом была гражданская война 2014-2017 годов. С уходом Андресена фракции стали враждебны друг другу. Несколько ключевых разработчиков организовали собственную компанию Blockstream, которая впоследствии сыграла ключевую роль в захвате биткойна. Всё это время со стороны индустрии звучали призывы не ссориться и масштабировать технологию, но всё без успеха. Не помогли и несколько конференций, организованных для наведения мостов. Узколобые разработчики предпочитали лучшее, которое, как известно, враг хорошего. Широкой публике все эти дрязги были не известны, и индустрия получила очень серьёзный рост инвестиций. BTC стал ставить один рекорд роста за другим, достигнув 20 тысяч, притом, что провести транзакцию стоило дороже 50 долларов, а среднее время подтверждения превышало две недели. Появились первые компании, которые стали отказываться от биткойна. Нарратив сменился с цифровых денег на объект спекуляции. Руководитель Blockstream ясно выразился на этот счёт:
Биткойн – не для людей, которые живут меньше, чем на 2 доллара в день.
Сейчас мы живём в четвёртой эре. О биткойне знает каждый, однако не каждый в курсе, что он мало похож на то, что было задумано изначально. Сальвадор объявил BTC платёжным средством, не говоря слишком громко о том, что для этого правительство завело для граждан депозитарные кошельки под своим контролем. Оригинальное видение крупноблочников с широко доступным блокчейном успешно демонизировано. Биткойн перестал быть децентрализованным проектом. Однако этого не скажешь про всю криптоиндустрию.
За тем, что случилось, можно увидеть вполне осязаемые финансовые интересы. Биткойн представлял серьёзную угрозу доминирования мировой финансовой индустрии, будь то госбанки или частники. Им было, что терять. Уже в 2011 году автору пришлось иметь дело со спам-атаками и ботами, что укрепило его во мнении, что темой кто-то заинтересовался. В 2013 году начались первые дебаты о размере блока, и тогда первые волны дезинформации выпустил один из разработчиков Питер Тодд. Он дописался до утверждения, что для увеличения скорости нужно выходить в другие слои. То есть отказаться от использования биткойна. Замечательная инициатива, ничего не скажешь. Тогда и стали вырисовываться контуры того, что имеем сегодня: разогнать всех по депозитарным кошелькам и сделать BTC привилегией немногих. Он же предложил replace-by-fee (RBF): в случае конфликта транзакций выигрывает не та, которая пришла первой, а та, которая дороже. Это привело к введению возможности отменить платёж по желанию. Представляю, как обрадовались владельцы интернет-магазинов. Им ответили: «Зато безопасно!» Сказать по правде, в данное время триллионы денег переводятся далеко не так безопасно, как того требовали тогда мелкоблочники. Лучшее – враг хорошего. Продвижение новых изменений сопровождалось широкой пропагандистской кампанией, в которой, предположительно, оказались замешаны спецслужбы. Во всяком случае, о своей связи с ними писал один из ярых участников этих кампаний, у которого впоследствии хакнули электронную почту.
Программисту нужно чем-то зарабатывать на жизнь. На начальных этапах существования был создан фонд Bitcoin Foundation по типу линуксного. Но скандалы, плохое управление и недостаток прозрачности привели к его банкротству. Процесс разработки стал не децентрализованной утопией, а неясным действом разных группировок со всем джентльменским набором из тайных сделок, манипуляций и скупкой разработчиков. В конце 2014 года некоторые из ключевых разработчиков организовали Blockstream. Они добились успеха, не развивая биткойн, а калеча его, предлагая решения для проблем, ими же созданных.
Роджер Вер: они сломали биткойну ноги, чтобы продавать вам костыли
История лунных путешествий имеет долгую литературную историю, превратившись из обычного шаблона для социальной сатиры в один из архетипических проектов научной фантастики. К числу наиболее значимых произведений в рамках первой концепции относятся две повести второго века Лукиана Самосатского, «Человек на Луне» Фрэнсиса Годвина (1638), первая часть романа Сирано де Бержерака «Другой мир» (1657), Даниэль Дефо «Консолидатор» (1705), Сэмюэл Брант «Путешествие в Каклогаллинию» (1727), Муртаг МакДермот «Поездка на Луну» (1728) и Джозеф Аттерлей «Путешествие на Луну» (1827). Этому этапу в истории лунных путешествий посвящена превосходная книга Марджори Хоуп Николсон «Путешествия на Луну» (1948), снабженная обширной аннотированной библиографией. Несколько лунных путешествий периода до 1841 года можно найти в книге «Человек на Луне» (The Man in the Moone, антология 1971 г.) под редакцией Фейт К. Пизор и Т. Аллана Компа. Использование Луны в качестве сцены для создания шутовских сообществ стало менее модным в XIX веке, но отголоски этой традиции звучали и в XX, как, например, в романе Комптона Маккензи « Лунная республика» (1959). Первое путешествие на Луну, по-видимому, мотивированное исключительно духом приключений, было совершено в коротком эпизоде робинзонады Ральфа Морриса «Жизнь и удивительные приключения Джона Дэниела» (1751).
Мысль о том, что путешествие на Луну может быть концепцией, которую стоит воспринимать всерьез, впервые появляется в опубликованном в 1640 году дополнении к книге Джона Уилкинса «Открытие мира на Луне» (1638; опубл. «Открытие нового мира» 1640), где автор предполагает, что человек может быть доставлен на Луну большой птицей или что летательный аппарат, способный совершить такое путешествие, однажды может стать практически осуществимым. Другим писателем, который всерьез рассматривал виды транспорта, используемые сатириками как средство передвижения, был Давид Руссен, автор книги «Лунный путь» (1703): он предположил, что человек может быть доставлен на Луну силой гигантской пружины. Первым писателем, сделавшим хоть какую-то заявку на правдоподобие, был Эдгар Аллан По, чье « Невероятное приключение некоего Ганса Пфаалля» («Южный литературный вестник», июнь 1835 г.; ред. 1840 г.) представляет собой любопытную смесь комической сатиры и фантастики, хотя воздушный шар Пфаалля кажется едва ли более правдоподобным, чем пружина Рассена. На первый взгляд более убедительным методом была космическая пушка, задуманная Жюлем Верном в книге «С Земли на Луну» (De la terre à la lune, 1865) и ее продолжении «Вокруг Луны» (Autour de la lune, 1870).
Серьезный интерес к Луне как к полноценному миру, возможно, обладающему собственной инопланетной жизнью, начался с работы Иоганна Кеплера «Сомниум» (1634), но эта работа стоит практически особняком. Ричард Адамс Локк опубликовал в 1835 году в газете New York Sun свою «Лунную мистификацию», в которой якобы описывал обитателей Луны, наблюдаемых сэром Джоном Гершелем (1792-1871) с помощью нового телескопа, но это видение лунной жизни оказалось вульгарным бурлеском. К тому времени, когда в XIX веке к космическим путешествиям стали относиться со всей серьезностью, возможность существования жизни на Луне уже перестала вызывать доверие. В романе «Первые люди на Луне» (1901) Г. Уэллс представил себе общество селенитов, живущих на Луне, но в данном случае это было не более чем удобным литературным приемом, как и антигравитационный кейворит, с помощью которого совершалось путешествие. В других современных произведениях, включая «Письма с планет» (1887-1893) У. С. Лач-Ширма, «Призрак Гая Тирла» (1895) Эдгара Фосетта и «Медовый месяц в космосе» (январь-июль 1900) Джорджа Гриффита, изданный Пирсоном как «Рассказы о других мирах» (1901) - изображают Луну как место абсолютного запустения, где жизнь вымерла, хотя в сценах, где межпланетные путешественники находят на Луне, описываются руины давно погибших цивилизаций, чувствуется какая-то диковинная трагическая тоска. Мертвая Луна фигурирует и в романе Андре Лори «Изгнанники с Земли» (Les exiles de la Terre, 1887; перевод на англ. «Завоевание Луны», 1889). Эта история запоминается благодаря великолепной идее о том, что путешествия в вакуум космоса можно избежать, если временно притянуть Луну к атмосфере Земли с помощью гигантских магнитов. Однако лунная жизнь неоднократно появлялась и иногда в экстравагантной форме - в произведениях писателей, пишущих для Pulp-журналов, в частности, в «Лунной служанке» Эдгара Райса Берроуза (рассказы с мая 1923 по сентябрь 1925 г. Argosy All-Story Weekly; сокращенный выпуск 1926 г.), «Другая сторона Луны» Эдмонда Гамильтона (осень 1929 г.), «Маза Луны» Отиса Адельберта Клайна (1930 г.) и, что самое впечатляющее, «Лунная эра» Джека Уильямсона (февраль 1932 г.). Пришельцы находятся внутри Луны, как это было у Уэллса, или только на ее дальней стороне, или в далеком прошлом. Ностальгическую элегию по лунной жизни предлагает Лестер дель Рей в романе «Крылья ночи» (март 1942 г.).
Мертва она или нет, но Луна была рядом - всего в четверти миллиона миль от нас, - до нее можно было добраться и завладеть ею. Для ранних авторов журналов это стало предметом веры, настолько само собой разумеющимся, что Луна регулярно становилась просто ступенькой на пути к Марсу - как, например, в книге Макса Вальера "Дерзкое путешествие на Марс" (1927 г.) - или к звездам. Лунное путешествие оставалось постоянной темой фантастики 1930-х и 1940-х годов, но оно было более второстепенным, чем можно было бы предположить на фоне шумихи вокруг первой реальной высадки на Луну в 1969 году. Неминуемую возможность космических полетов в реальном ближайшем будущем всерьез воспринимали сравнительно немногие писатели. Эссе Артура Кларка «Мы можем полететь на Луну - сейчас!» (лето 1939 г.) положило начало новой эре реализма, но появление в конце Второй мировой войны революционной ракеты-бомбы V-2 вбило в сознание читателей мысль о том, что космические корабли с ракетным двигателем не за горами. В годы после Второй мировой войны был опубликован ряд фантастических романов, которые возвели первое путешествие на Луну в ранг квазимифа. Роберт Хайнлайн, написавший ранее пронзительный «Реквием» (январь 1940 г.) о пламенной страсти человека, жаждущего побывать на Луне, даже если это путешествие убьет его, написал короткий роман о борьбе того же героя за финансирование первого полета на Луну и продажу миру мифа о покорении космоса: «Человек, который продал Луну» (сборник 1950 г.). Хайнлайн также написал сценарий фильма Джорджа Пэла «Пункт назначения - Луна» (1950), взяв материал из своего дебютного романа «Ракетный корабль Галилео» (1947). Хайнлайн писал реалистические научно-фантастические рассказы о Луне для внежанровых журналов, как и Артур Кларк, главный британский пророк и пропагандист космических путешествий, автор романов «Прелюдия к космосу» (1951) и «Свет Земли» (август 1951 г.). Реалистичные романы для подростков о создании лунных баз написали Лестер дель Рей и Патрик Мур, а британский радиосериал «Путешествие в космос» (роман Чарльза Чилтона «Путешествие в космос» [1954]) еще больше популяризировал эту идею. Пьер Буль решительно переместил миф в мейнстрим фантастики в книге «Сад на Луне» (1964), но к тому времени большинство писателей-фантастов отказались от этой темы как от слишком банальной. Книга Уильяма Ф. Темпла «Стреляй в Луну» (1966) стала одним из последних крупных воплощений мифа о лунных путешествиях в фантастике до того, как Нил Армстронг сделал свой «один маленький шаг».
В научно-фантастической мифологии первая высадка на Луну обычно была прелюдией к быстрой колонизации. Лунная колония вела свою войну за независимость еще в «Рождении Новой Республики» (зима 1931 г.) Джека Уильямсона и Майлза Брейера. Враждебность лунной среды признавалась, но вера в человеческую изобретательность была велика - Джон У. Кэмпбелл-младший написал лучшую лунную робинзонаду «Луна - это ад» (1950), легко превзойдя более скромный «Высокий вакуум» Чарльза Эрика Мейна (1956) Триллеры и мистерии, действие которых происходит на обитаемой Луне, стали обычным делом в 1950-е годы; примерами являются «Город на Луне» Мюррея Лейнстера (1957), «Падение лунной пыли» Кларка (1961) и «Неприятности с Тихо» Клиффорда Д. Саймака (1961). Хайнлайн создал окончательную новую версию рождения новой республики в романе «Луна - суровая хозяйка» (1966), видение которой Джон Варли модифицировал и расширил в романе «Стальной берег» (1992).
Несмотря на свою безжизненность, Луна сохраняла статус инопланетного мира, и люди, посещавшие ее, иногда находили там отголоски давно ушедших времен - артефакты, оставленные для того, чтобы земляне, вырвавшись из своей атмосферной скорлупы, смогли взглянуть на безграничные возможности обитаемой Вселенной. Рассказ Кларка «Страж вечности» (1951) отразил суть этого понятия и стал его архетипическим выражением, в конечном итоге став основой для фильма «2001: Космическая одиссея» (1967). Не менее сложный, но гораздо менее гостеприимный артефакт показан в книге Алджиса Будриса «Злая уна» (Rogue Moon, 1960), а обнаружение на Луне явно человеческого трупа в книге Джеймса П. Хогана «Наследуя звезды» (Inherit the Stars, 1977) стало прелюдией к куда более впечатляющим открытиям. Среди других лунных загадок - «Ледяная яма» Грега Беара Хедса (1990 г).
После 1969 года фантастика, как правило, заглядывает куда дальше Луны, хотя лунные колонии по-прежнему часто встречаются в рассказах в жанре жесткой фантастики. Несмотря на то, что в конце двадцатого века внимание переключилось на орбитальные космические обиталища, до сих пор выходят триллеры и мистические романы, посвященные Луне. Среди них можно отметить «Лоскутная девушка» Ларри Нивена (1980), «Фарсайдская пушка» Роджера Макбрайда Аллена (1988), «Яйцо Грифона» Майкла Суэнвика (1991) и «Лунное правосудие» Чарльза Л. Харнесса (1991). Лунные колонии иногда выживают после разрушения Земли, как в романе Бена Бовы «Когда небо горело» (1973). Бова возвращается к Луне в трех томах своей серии «Рассказы о Гранд Туре»: Добро пожаловать на Лунную базу (1987), Восход Луны (1996) и Лунная война (1997).
Более эффектно Луну использует Колин Уилсон в книге «Паразиты разума» (1967), где она телекинетически перемещается на орбиту Меркурия и покрывается расплавленной массой; Джеймс П. Хоган в уже упоминавшейся книге «Наследуя звезды» (1977), где утверждается, что наш спутник ранее принадлежал разрушенной пятой планете Минерве и был захвачен Землей не далее как 50 000 лет назад; в книге «Решение по Церере» (1981) Боба Шоу, где Луна разрушается в результате столкновения с астероидом; в книге Джона Гриббина и Маркуса Чауна «Двойная планета» (ноябрь 1984 г.) и ее продолжении «Воссоединение» (1991), где она получает совершенно новую атмосферу; и в книге Стивена Бакстера «Лунное семя» (1998), где она также получает (в результате катастрофы) атмосферу, позволяющую срочно эвакуироваться с обреченной Земли. Более неторопливый процесс терраформирования, как видно, происходил в Бездне времени, предшествующей действию романа Джина Вулфа «Книга нового солнца» (1980-1983), где вскользь упоминается, что Луна теперь зеленая благодаря наличию деревьев. В романе Нила Стивенсона «Семь рукавов» (2015) разрушение Луны неизвестным устройством приводит к тысячелетним бедствиям, когда осколки бомбардируют Землю. В романе Энди Вейра «Артемида» (2017), выдержанном в более ретро-стиле и в чем-то напоминающем юношеские произведения Хайнлайна, Луна и ее пятикупольная колония-база используются в качестве места для приключенческого экшена, который сопровождается техническими инфодампами.
Мир "Игры престолов" полон жестоких сюжетов, однако даже по сравнению с ними история, о которой я хочу рассказать сегодня, выглядит особенно мрачной.
Это история малолетней принцессы Эйреи из королевского рода Таргариенов. С самого раннего детства с ней творились странные вещи, которым окружающие не могли найти объяснения.
А финал ее короткой жизни и вовсе поверг в шок многих при королевском дворе.
Кем была Эйрея Таргариен, что в ней было странного и как закончилась ее жизнь — обо всем этом и поговорим в посте!
Эйрее не повезло родиться в смутные времена
Девочка родилась в 42 году от завоевания Семи Королевств Таргариенами и была правнучкой самого Эйгона Завоевателя. Эйрея принадлежала к старшему роду, происходящему от Завоевателя. Ее дедом был старший сын Завоевателя — Эйнис; а ее отцом был старший сын Эйниса — Эйгон II. И сама она была старшим ребенком своего отца.
Хотя родилась Эйрея не одна — у нее была сестра-близнец Рейлла, которая появилась на свет на несколько минут позже и потому считалась младшей. Сам факт рождения девочек всколыхнул страну, потому что они появились в результате кровосмесительного брака — их родители одновременно были братом с сестрой — а в те годы в Семи Королевствах такой брак был под запретом.
Поэтому роды проходили не в столице, а в Кастерли Рок, замке Ланнистеров, где мать девочек скрывалась от религиозных фанатиков-бунтовщиков.
Первая странность в жизни Эйреи была связана с ее сестрой-близнецом
С раннего детства Эйрея отличалась меланхоличным характером и была очень боязливой. Она была очень тихой, часто плакала, пряталась от всех, боялась животных — собак, птиц, лошадей и пр. Боялась она и людей, особенно шумных — мальчишек-хулиганов, громких мужчин. А от драконов у нее и вовсе тряслись поджилки, даже когда о них просто упоминали.
Рейлла же была полной противоположностью — храбрая, непоседливая, своенравная, ее никто не мог удержать на месте.
Вот только в малом возрасте сестер разлучили — Эйрея осталась при королевском дворе, а буйную Рейллу отослали в Старомест, где она должна была стать септой.
Вскоре ситуация в королевстве немного утихла, и на престол взошел новый король — дядя Эйреи по имени Джейхейрис I. Обе сестры в шестилетнем возрасте посетили его коронацию, но после этого девочек как будто подменили.
Эйрея неожиданно для всех осмелела, стала непоседливой и принялась все свободное время проводить на псарне и в конюшне, хотя раньше боялась животных. А Рейлла, вернувшись в монастырь, наоборот стала послушной и прилежной ученицей, хотя раньше никого не слушалась.
Ходили слухи, что мать или бабушка девочек поменяли их местами. И это было довольно логично — спокойной и меланхоличной девочке нечего делать в водовороте королевских интриг, а смелой бунтарке невыносимо жить уединенной жизнью в монастыре. А вот если сделать наоборот — тогда каждая окажется на своем месте.
Эйрея — марионетка в руках знатных лордов
Будучи еще ребенком, Эйрея стала разменной монетой в спорах за власть в королевстве. Сначала ее удерживал в столице двоюродный дед Мейгор Жестокий, который узурпировал власть и силой взял в жены мать Эйреи (по совместительству — свою племянницу).
Девочка при нем была одновременно заложницей и наследницей, так как Мейгор своих собственных наследников не имел.
Затем престол занял дядя Эйреи (младший брат ее отца) Джейхерис. Он был еще юным, поэтому править ему "помогал" десница лорд Рогар Баратеон. Король с десницей повздорили, и Рогар, чтобы отомстить, задумал выкрасть Эйрею, чтобы в итоге посадить ее на трон, так как потенциально девочка имела больше прав на престол, чем ее дядя.
Но Рогару это не удалось, его заговор раскрыли. Эйрею спрятали — перекрасили волосы и поселили на конюшю, где она, никем не узнанная, прожила довольно долго, пока король и лорд Рогар ни помирились.
Тогда Эйрея вернулась ко двору, но ненадолго.
Бунт Эйреи и трагичный финал
Вскоре матери Эйреи отдали во владение родовой замок Таргариенов — Драконий Камень, куда забрали и Эйрею. Девочке на отдаленном и сером острове показалось очень скучно — она лишилась всех друзей и привычных столичных развлечений.
Единственное, что скрашивало ей будни, это были драконы, которых на Драконьем Камне было достаточно. Были живы даже Балерион Черный Ужас и Вхагар, которые помогали завоевывать Вестерос Эйгону Завоевателю.
Эйрея много времени проводила, изучая драконов и ухаживая за ними. Драконы были ее единственной отрадой. Она не слушалась мать, отлынивала от обучения и своих обязанностей и саботировала порядки в замке, мечтая, как оседлает дракона и навсегда улетит с этого скучного и мрачного острова.
После очередной ссоры с матерью Эйрея, которой исполнилось уже 14 лет, рискнула оседлать самого старого, большого и свирепого дракона, на котором когда-то летал ее прадед: Балериона Черного Ужаса. На удивление, девочке это удалось, и тут же она покинула на нем Драконий Камень, улетев в неизвестном направлении.
За Эйреей отправили отряд, но след ее был потерян.
Девочка отсутствовала целых два года, пока внезапно не вернулась на Балерионе, приземлившись прямо в Красном Замке в столице Семи Королевств. Вот только радоваться ее близкие не спешили — все ужаснулись, увидев, что стало с Эйреей.
Девушка, которой к тому времени стукнуло уже 16 лет, при приземлении тут же потеряла сознание и не успела вымолвить и слова. Она была оборванной и исхудавшей. Ее отнесли в покои, и всех сразу поразил нестерпимый жар, который исходил от Эйреи. Она буквально "горела", из легких у нее выходил то ли пар, то ли дым. А под кожей принцессы что-то будто шевелилось.
Ничто не могло сбить этот жар, даже окунание в ванну, полную льда. Тело Эейреи все раскалялось, пока ее кожа не обуглилась и полопалась. Девушка умерла, не приходя в сознание, а сразу после этого из нее стали выползать неизвестные существа, похожие на червей, которые тут же сгорали. Никто так и не понял, что именно с ней произошло.
Также странные изменения произошли с ее драконом Балерионом. У него появилось много новых шрамов на теле, а также большая дымящаяся рана. Хотя с кем он мог сражаться, если все остальные драконы были "на учете" и под наблюдением?
Официально было объявлено, что жизнь Эйреи унесла сильная горячка. Однако в своих записях септон Барт, который находился при девушке до последнего, высказывал предположение, что она не смогла справиться с управлением таким старым драконом, и тот отнес ее на руины Древней Валирии, где Эйрея заразилась неизвестным недугом, который ее и погубил.
Однако есть и еще одна версия, совсем неофициальная. Также можно предположить, что Эйрея ничем не болела и вернулась в столицу в полном здравии. Вот только оказалась она там совсем не кстати. Ведь Эйрея имела больше прав на престол, чем ее дядя-король, и при желании вполне могла предъявить эти права.
Она стала взрослой девушкой, да еще и хозяйкой самого страшного и мощного дракона. Ее буйный нрав и смелость были хорошо известны, и ее появление могло снова ввергнуть государство в пучину междоусобных войн. Чтобы избежать этого, Эйрею могли просто тихо убить, а затем списать происшествие на несчастный случай.
Что именно произошло с девушкой, так и осталось загадкой, однако история Эйреи Таргариен стала одной из самых таинственных и жутких в летописях Семи Королевств
Если что, о фантастике и фэнтези также пишу в своем авторском канале. Там много рекомендаций хороших фантастических книг, сериалов и фильмов, добро пожаловать :)
Итак, первая глава, что же прячет автор за мишурой слов и образов? Опытный читатель обязательным образом воскликнет: «Завязка истории, обычное дело!» И будет абсолютно прав, но с небольшой поправкой – это продолжение приключений маэстро Ленара, потомственного импресарио, помимо своей воли в принявший на себя роль спасителя Империи Архонтов. Казалась бы, что нового может быть в очередном спасителе миров? Что за пошлость! Однако не всё так просто: каждое путешествие Ленара – это прежде всего поход в потусторонний мир чужой действительности, где отсутствуют латинские утверждения о добре и зле, где правит миром безнравственный цинизм и жестокая справедливость.
Многие ли задумывались над этими старательно уничтоженными понятиями? Что такое справедливость? Может ли она нести добро или навсегда живёт со злом? Почему к ней все обращаются, но никто не исполняет её условий? Что такое договор? Есть ли в нём хоть капля добра? Почему все говорят, что человек слаб, и оттого склонен к предательству своих обязательств? Кто или что сделало его вечным подлецом, думающим только о своём ненасытном животе?
Завязка очередного путешествия – конечно! Продолжение историй – несомненно! А вдруг эти повести не из Торы взяты? Вдруг они не имеют к этой древней книге совсем никакого отношения? Тогда что прячется в беседах героев, полных тонкого юмора и недомолвок? Мы вместе, дорогой читатель, попробуем разобраться в тайных пружинах, управляющих поступками героев этой увлекательной сказки. А как не сказки? Конечно, сказки, оттого что я буду Вам рассказывать, а не «историть» удивительные события, в которых оказался Ленар Тринадцатый. Кстати, в каждой повести появляется новый герой с новым взглядом на происходящее. На этот раз это некто Сверчков, совершенно настоящая личность (желающие могут обратиться в архивы архонтов), который чудесным образом переноситься из Санкт-Петербурга 1909 года в тайную империю. По протекции, надо сказать, некого Парвуса, с которым у Ленара напрочь не сложились отношения. Тем не менее господин Парвус называет себя в письме почитателем талантов Ленара. Да-с, вот такая вот каверза. Ну что ж, посмотрим на развитие событий…
Подписывайтесь на величайший роман всех времён и народов "Мост Магеллана", в котором вы найдёте не только фантастическое повествование об Империи Архонтов, но и массу весьма полезных наблюдений из настоящей жизни.
Сегодня будет про 70-е годы I века н.э. В прошлый раз я рассказала о том, как и чем закончился в Риме «Год Четырех императоров» (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 61. «Дочери Рима»), и для тех, кто либо знаком с темой, либо читал прошлый пост не новость, что тогда, основав династию Флавиев, императором стал Тит Флавий Веспасиан или просто Веспасиан, который в итоге задержался у власти и проправил около 10 лет, с 69 по 79 годы. О нём мы уже знаем, что он был участником завоевательных походов в Британии при Клавдии, при Нероне поначалу ушёл в отставку, но потом его возвратили на службу в роли проконсула Африки, а в 66-м году ему пришлось подавлять восстание в Иудее, что, отчасти, и поспособствовало его становлению императором.
(Эль-Хазне, скальный храм, построенный набатейцами в Петре)
Он не только положил конец гражданской войне внутри страны, но и сумел навести в ней порядок, хотя и с огромным трудом: усилил контроль над армией и преторианской гвардией, вывел из кризиса финансовую систему благодаря экономии и налоговым преобразованиям, стабилизировал ситуацию в провинциях. При этом ему удавалось в условиях жёсткой экономии и восстанавливать то, что было прежде разрушено (в частности, храмы и кварталы, уничтоженные Великим пожаром), и даже основывать новое (при Веспасиане же было начато строительство знаменитого Колизея и Храма Мира), строились новые дороги.
(Веспасиан и заложенный при нём Колизей)
Позиции империи за рубежом в те годы также усилились – так было подавлено восстание батавов в Германии, стала римской провинцией Коммагена и успешно для римлян завершилась Иудейская война. Восстание было подавлено, зачинщики (вроде того же Шимона бар-Гиора (ок.50-73гг.)) уничтожены, и даже Иерусалимский храм оказался разрушен, а самих евреев начали расселять по всей империи (что происходило и раньше, но по-настоящему развернулось лишь тогда).
А неподалеку от Иудеи всё ещё существовало Набатейское царство, на котором мне бы хотелось сделать упор сегодня, поскольку это было одно из немногих государств, которые соседствовали с Римской империей, но довольно долго и довольно успешно удерживались от превращения в очередную её провинцию. К тому же это одно из древнейших арабских государств, и, если на юге, и помимо Сабы (о ней в далекой древности я писала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 31. «Кольцо Соломона» и «Суламифь»), были ещё другие царства, то Набатея на севере была такая одна.
(Храм Ад-Дейр)
Царство это основано было примерно в III-II-м веках до н.э. племенем набатеев, полукочевников-семитов из Заиорданья и Идумеи. Язык их был близок арабскому, хотя пользовались они арамейским (а затем набатейским, развившемся из арамейского) письмом. Секретом их успеха стал контроль над торговыми путями, идущими с юга Аравийского полуострова (т.е. из тех самых Сабы, Маина и других стран, расположенных южнее) на север – в Египет, Иудею, Сирию, а оттуда дальше – в Римскую империю.
(Путь Благовоний и Путь Специй шли от Адена или Окелиса (Оцелиса) через Зафар, Сану, либо Сирву/Мариб, Наджран, а дальше - через Ятриб и Хегру в Петру. Аналогично шёл маршрут из Каны через Шабву)
Конечно, существовали ещё пути через Парфию, но пользоваться ими хотели далеко не все, тем более что можно было из индийских государств (Сатаваханы, Черы, Пандья, Чолы, Индо-Скифского царства и Анурадхапуры) и с африканских территорий (в частности, из Аксумского царства) морскими путями напрямую попасть, например, в знаменитый порт Адану (современный Аден в Йемене) или Окелис, которые принадлежали Химьяру, или в Кану (Qana; нынешний Бир-Али), принадлежавшую Хадрамауту, а оттуда караванными путями двигаться через пустыню на север. И оно того однозначно стоило, не зря ведь то называли Путем Благовоний и Дорогой Специй – именно ладан, мирра, корица, имбирь, перец были основными товарами этого маршрута, наряду с золотом, черепашьими панцирями, слоновой костью, рогом носорога и ценными породами дерева. В общем, товар дорогой, торговать которым было максимально выгодно.
И, само собой, контроль над подобными торговыми путями обогащал и Набатею, чья столица, Петра, стала главным торговым узлом в регионе. При этом попытки захватить этот город до определенного момента терпели неудачу. Однако Набатея вполне была открыта миру, и многое позаимствовала у соседей, особенно у греков и римлян (есть мнение, что даже религия их была синкретической, и они хорошо были знакомы с культом того же Зевса/Юпитера, хотя активно поклонялись и местному богу Душаре), что отчасти заметно в архитектуре, которая, впрочем, во многом оставалась самобытной. Набатея охватывала территории современных Израиля, Иордании, Сирии и Саудовской Аравии, и там и поныне можно найти следы этой цивилизации, в частности, руины и сохранившиеся строения городов Петра (в частности, знаменитый скальный храм-мавзолей Эль-Хазне в Иордании), Мадаин-Салех (оно же Хегра, от него сохранились скальные гробницы в Саудовской Аравии, недалеко от оазиса Аль-Ула), Авдат, Шивта, Мамшит, Тель-Ницана и Халуца (на территории нынешнего Израиля), а также Босра (нынешняя Сирия). Почти в каждом из них сохранились характерные элементы – многочисленные колонны, стены из каменных блоков, мозаика. А в некоторых и характерные скальные сооружения.
(Скальные гробницы Хегры (Мадаин-Салех))
Кроме того, набатейцы, несмотря на то, что страна их фактически располагалась в пустынной местности, преуспели в ведении сельского хозяйства, т.к. сумели придумать хитрые и эффективные способы снабжения влагой своих сельскохозяйственных угодий, в частности, научились собирать и удерживать дождевую воду при помощи специальных ямок, строили акведуки, террасы, плотины, цистерны и подземные резервуары с теми же целями – сбора, подвода и сохранения воды. Все эти техники набатеи старались держать в тайне от соседей.
Первым известным царем Набатеи был Арета I (известно, что он правил страной в 168-м году до н.э., упоминался в Библии как «Арета, владетель Аравийский», и у него искал политического убежища некий первосвященник Ясон, устроивший попытку захвата власти в Иерусалиме), вторым – Арета II (более-менее точно известны годы его правления: со 103 по 96-й до н.э.), он и его преемник Ободат I (96-85гг. до н.э.) известны своей борьбой с царями из династии Хасмонеев. Раббэль I (ок. 85-84гг. до н.э.) был участником столкновения с Селевкидским государством во время правления Антиоха XII, а его предполагаемый брат, Арета III (ок. 84-62/61гг. до н.э.), впервые напрямую столкнулся с римлянами, и вынужден был признать их превосходство.
К слову, отношения между набатеями и римлянами держались на грани между нейтралитетом и легким, взаимовыгодным, союзничеством. Так вот Малику I (ум. в 30г. до н.э.) вынужден был уже активно участвовать в политических разборках римлян, и признавал над собой господство то Юлия Цезаря, то Марка Антония, то потом с ним и Клеопатрой боролся, признавая власть Октавиана Августа. Был также противником и Ирода Великого. Его сын, Ободат III(30-9гг. до н.э.), начал чеканить монеты со своим изображением в обрамлении лаврового венка, подражая римскому цезарю, а Арета IV(9г. до н.э.-40г. н.э.) известен, в частности, тем, что отдал в жены Ироду Антипе свою дочь, Фазелис, а после того, как тот закрутил роман с Иродиадой, и Фазелис сбежала на родину, начал войну против бывшего зятя. Его в свою очередь от римского вторжения под командованием Луция Вителлия уберегла лишь смерть императора Тиберия.
Наследником Ареты стал его сын, Малику II (39/40-69/70гг. н.э.), который в ходе Иудейской войны уже открыто выступал союзником римлян, предоставляя им вспомогательные войска. При нём Набатея потеряла земли на севере Заиорданья, набатейские города пустыни Негев были разрушены в результате нападений кочевых племён самудян и сафатенцев, что подорвало набатейское господство в Негеве и полностью расстроило торговлю через Газу. Да и умер он, похоже, преждевременно: наследником его стал Раббэль II Сотер (ок.70-106гг. н.э.), который на тот момент, по всей видимости, ещё был слишком юн, чтобы править самостоятельно, и регентом при нем стала мать – Шукайлат II. Предположительно, он перенес столицу в Босру из Петры, восстановил свою власть в Южной Палестине и восстановил прежде разрушенные набатейские города (но это не точно), что и нашло отражение в его титуле – «спаситель» (т.е. Сотер). Скальный храм Ад-Дэйр, недалеко от Петры, предположительно тоже возвели в годы его правления.
(Монеты времен Раббэля Сотера, изображающие его и его мать Шукайлат)
Но главное, что нужно о нём знать – он стал последним царём Набатеи. Как это произошло – точно неизвестно. Есть мнение, что в годы его царствования отмечался национальный подъём, и планировалось, в конце концов, выйти из-под римского ига, возвратив себе полную независимость. Слухи об этом дошли до Римского императора Траяна и очень ему не понравились. Так что тот не стал медлить, выслал войска, и в 106-м году некогда великое царство превратилось в римскую провинцию – Аравию Петрейскую.
В первые годы правления Раббэля II происходят события одного из томов сегодняшней серии
«Марк Дидий Фалько» Л. Дэвис
Время действия: I век н.э., ок. 70-77 гг. н.э. Время правления императора Веспасиана.
Место действия: Римская империя (территории современных Великобритании, Германии, Франции, Бельгии, Италии, Испании, Греции, Сирии) и Набатея (территории современной Иордании).
Интересное из истории создания:
Линдси Дэвис (р. 1949) – современная британская писательница, известная, главным образом, благодаря своей серии историко-детективных романов «Марк Дидий Фалько» («Маркус Дидиус Фалько»/«Marcus Didius Falco»), лауреат премии Cartier Diamond Dagger.
(Линдси Дэвис)
Судьба у этой дамы сложилась своеобразно. Она родилась в Бирмингеме, окончила Оксфордский университет со степенью по английской литературе и…тринадцать лет проработала на государственной службе, прежде чем одна из её первых работ заняла второе место в номинации на премию им. Джорджетт Хейер (исторический роман 1985 года). После этого она вспомнила о своём образовании и решила по полной заняться писательством (я бы на её месте тоже бы так сделала в подобном случае).
Поначалу она писала свои серии для британского женского журнала Woman's Realm. Но в какой-то момент сказался её давний интерес к истории и археологии, и она написала роман «Путь чести» («The Course of Honour») об императоре Веспасиане и его любовнице Антонии Ценис, рабыне-секретарше, а впоследствии вольноотпущеннице Антонии Младшей, матери императора Клавдия, которая славилась своей феноменальной памятью. Веспасиан сошёлся с ней после смерти своей жены, Флавии Домициллы Старшей, и отношения их продлились вплоть до смерти Антонии в 74-м году (случилось это за пять лет до того, как умер сам Веспасиан). Тема, на мой взгляд, не избитая (сам роман не читала). Однако Л. Дэвис не удалось его тогда издать, это случилось лишь в 1997-м (или даже 1998-м) году.
Но она тогда не сдалась и подумала, мол, хорошо читателям заходят детективы. А что, если совместить приятное с полезным, и написать тоже о Древнем Риме, но в жанре детектива? Позже, по её признанию, она развила идею и решила, что намеренно напишет это так, чтобы отойти от привычных читателям клише. Так и вышел в 1989-м году первый роман из серии о «частном информаторе» Марке Дидии Фалько – «Серебряные слитки». И на этот раз её ждал настоящий успех, а серия получила продолжение из ещё девятнадцати романов. Видимо, персонаж настолько зашёл и ей, и читателям, что позже она начала новую серию – о Флавии Альбии, приёмной дочери Марка Дидия Фалько, «признанной женщине-следователе». Там уже события развиваются в 89-90-х годах н.э. На данный момент вышло двенадцать книг этой серии, но я ни одной не читала, поэтому сегодня рассказывать буду только о заявленном цикле романов о М.Д. Фалько.
О чём:
Марк Дидий Фалько – (почти) тридцатилетний (на момент 1-го тома) обитатель съёмного жилья на шестом этаже огромной инсулы на Авентине, младший брат национального героя, Феста, погибшего в Иудее и служившего под командованием Тита, сына императора Веспасиана, а также сам ветеран боевых действий. Несколько лет прослужил в Британии, пока там не случилось восстание Боудикки. Событие это стало источником долгоиграющей психотравмы для Фалько, так что он послал военную службу куда подальше, вернулся в любимый им Рим и…столкнулся с тем, что бывшие легионеры нафиг никому не упали. Его бывший сослуживец и лучший друг, Петроний, нашёл себя на службе во благо города, а вот сам Марк не нашёл себе источника дохода лучше, нежели стать частным информатором. Сам он описывал это занятие как унылое, однообразное и малоприбыльное, мол, в основном, приходится шпионить за чужими неверными женами и разыскивать тех, кто нахлобучил своих кредиторов. Правда, иногда выпадали на его долю случаи и покруче, в том числе связанные с откровенным криминалом.
Однако в тот жаркий летний день он вовсе ни к чему такому не готовился. Просто помог юной (и явно богатой девушке)) сбежать от двух преследовавших её громил, после чего завёл к себе домой без всякой задней мысли (ну или почти…)). А потом выяснилось, что девица – племянница сенатора, и на её спасителя вот-вот повесят её же похищение. Несмотря на это Фалько не торопился возвращать девушку домой, и не только из-за того, что счёл её весьма привлекательной особой – даже после долгого напряженного разговора они так и не смогли найти ответы на главные вопросы: кому и зачем понадобилось похищать её прямо из отчего дома?
Зацепка появилась случайно позже, когда в дело вмешался тот самый сенатор и дядя девушки, и выяснилось, что лишь она знала шифр от ячейки, где сенатор Камилл Вер припрятал кое-что, что у Фалько и его друга Петрония одним своим видом вызвало тяжелые «вьетнамские…» «британские флешбеки». Там, конечно, ещё много, и, даже, если я первую книгу целиком перескажу, останется ещё немало, но лучше прочитать и во всем разобраться самим, тем более что это определенно будет очень увлекательно)
(Кстати, по мотивам серии Л. Дэвис сняли сериал в 1993-м году - «Эпоха вероломства». Глянуть что ли?)
Отрывок:
«…На Форуме было прохладнее и тише, чем в предыдущий раз, когда я там появлялся и встретил Сосию, в особенности на длинной колоннаде, где менялы предлагали услуги нервным клиентам. Семья Камилла осуществляла банковские операции с помощью улыбающегося вифинца, который сделал нездоровый вклад в жир на теле. Сосия прошептала цифры для идентификации своей собственности, и тип со счастливым лицом открыл ее ячейку. Она арендовала большой ящик, хотя то, что оказалось внутри, было относительно небольшим.
Крышка свалилась. Сосия Камиллина шагнула в сторону. Мы с Петронием заглянули внутрь. Ее сбережения оказались даже менее впечатляющими, чем мои. Ее дядя арендовал для нее этот ящик, что было разумным, но ей принадлежало не более десяти золотых монет и нескольких приличных ювелирных украшений, для ношения которых, по мнению ее тети, она еще не доросла. (У каждого своя точка зрения. Для меня она была достаточно взрослой.)
Интересовавший нас предмет был завернут в фетр, а потом обвязан веревками. Поскольку банкир наблюдал за нами с типичным для вифинцев любопытством, Петроний помог мне вытащить предмет, не разворачивая. Он оказался невероятно тяжелым. Нам повезло, что мы арендовали ручную тележку у мужа моей сестры, штукатура, который, как обычно, сидел без работы. (Мой зять сидел без работы не потому, что все стены Рима вдруг стали ровными и гладкими, а потому, что жители Рима предпочитают смотреть на голые плиты, чем нанимать эту наглую, ленивую свинью). Шатаясь, мы пошли прочь. Наша тележка скрипела под весом груза. Петроний взвалил на меня большую часть работы.
— Не урони его на себя! — воскликнула Сосия, что было мило с ее стороны.
Петроний ей подмигнул.
— Он не такой хрупкий, как кажется. Он тайно тренируется с гирями и поднимает тяжести в зале, где тренируются гладиаторы. Давай, напряги мускулы…
— Когда-нибудь ты должен мне рассказать, почему моя сестра Викторина называет тебя Примулой, — выдохнул я в ответ.
Он ничего не сказал, но покраснел. Клянусь, что покраснел.
К счастью, Рим — современный город, который трудно чем-то удивить. Двое мужчин с девушкой и тележкой могут запросто заползти в таверну, не вызывая интереса и комментариев. Мы прошли на затененную боковую улочку и оттуда пробрались в таверну. Я выбрал столик в темном углу, Петроний купил несколько горячих пирожков. Нам обоим пришлось приложить усилия, чтобы поднять предмет на стол. Опустили мы его с глухим звуком. Потом мы осторожно сдвинули фетр.
— Царство Гадеса! — выдохнул Петроний.
Я понял, почему дядя Децим не хочет, чтобы новость куда-то просочилась.
* * *
Сосия Камилла не представляла, что это такое. Мы с Петронием знали, и нам стало немного не по себе, нас даже стало подташнивать. Однако Петроний, обладающий железным желудком, вонзил зубы в овощной пирог. Это было лучше, чем предаваться неприятным воспоминаниям, и я тоже принялся за еду. Мой пирог оказался с кроликом, куриной печенкой и думаю, можжевельником. Неплохо. Еще нам подали тарелку с кусочками свинины. Мы отдали ее Сосии.
— Та глухая дыра на таможенном посту в стороне от всего, — в ужасе вспоминал Петроний. — В устье Сабрины, не на нашей стороне границы. Нечего делать, кроме как считать кораклы, плывущие в тумане, и следить, не сделают ли вылазку через реку маленькие смуглые человечки. О Боже, Фалкон, ты помнишь дождь?
Я помнил дождь. Долгий, монотонный дождь в Британии незабываем.
Раз уж заикнулась о Набатее, то отрывок из «Последнего действия (или акта) в Пальмире» тоже обязан был здесь появиться:
«… Добраться до Петры оказалось не так сложно, как я опасался. Анакрит получил огромное удовольствие, намекнув, что мое путешествие сюда сопряжено с невыносимыми проблемами. Я просто доставил нас морем в Газу. Я «нанял» – по цене, которая означала «купил сразу», – вола и телегу, транспорт, с которым я привык обращаться, затем огляделся в поисках торгового пути. Чужеземцам не рекомендовали путешествовать по ней, но караваны численностью до тысячи человек ежегодно сходились в Набатее.Они прибыли в Петру с разных сторон, но, когда они ушли, их пути снова разошлись. Некоторые отправились на запад, в северный Египет. Некоторые поехали внутренней дорогой до Бостры, прежде чем отправиться в Дамаск или Пальмиру. Многие переправлялись прямиком на побережье Иудеи для срочной отправки из большого порта в Газе на жаждущие их товаров рынки в Риме. Итак, когда десятки торговцев направлялись в Газу, ведя за собой огромные, медленно движущиеся вереницы верблюдов или быков, мне, бывшему армейскому разведчику, не составило труда проследить их маршрут. Ни один перевалочный пункт не может оставаться тайным. Равно как и его охранники не могут предотвратить проникновение в свой город незнакомцев. Петра, по сути, была общественным местом.
Еще до нашего прибытия я делал мысленные заметки для Веспасиана. Скалистый подход был поразительным, но было также много зелени. Набатея богата пресноводными источниками. Сообщения о стадах и сельском хозяйстве были верны. Им не хватало лошадей, но верблюды и быки были повсюду. По всей рифтовой долине процветала горнодобывающая промышленность, и вскоре мы обнаружили, что местные жители производят изысканную керамику, блюда с растительным орнаментом и чаши в огромных количествах, и всё это обильно украшено. Короче говоря, даже без доходов от торговцев здесь было бы достаточно, чтобы привлечь благожелательный интерес Рима.
– Ну что ж! – проговорила Елена. «Я думаю, ты можешь доложить своим хозяевам, что богатое королевство Набатея, безусловно, заслуживает включения в состав Империи». Она оскорбительно приравнивала меня к какому-то патриоту с безумными глазами, собирающему провинции.
«Не раздражайте меня, госпожа»
«У нас так много того, что мы можем им предложить!» – язвительно заметила она; под политической иронией скрывалась личная насмешка надо мной.
Вопрос о том, будут ли богатые набатейцы смотреть на вещи по-нашему, может быть совсем другим вопросом. Елена знала это. Они умело охраняли свою независимость на протяжении нескольких столетий, делая своей обязанностью обеспечение безопасности маршрутов через пустыню и предложение рынка для торговцев всех мастей. Они практиковались в мирных переговорах с потенциальными захватчиками, от преемников Александра до Помпея и Августа. У них была дружелюбная монархия. Их нынешний король Раббель был юношей, чья мать исполняла обязанности регента, что, казалось, не вызывало споров. Большая часть рутинной работы правительства легла на главного министра. Этого более зловещего персонажа называли Братом. Я догадался, что это значит. Тем не менее, пока жители Петры процветали так бурно, я осмелюсь сказать, что они мирились с тем, что им есть, кого ненавидеть и бояться. Всем нравится иметь авторитетную фигуру, о которой можно ворчать. Нельзя винить погоду во всех жизненных невзгодах.
Погода, кстати, была потрясающей. Солнечный свет отражался от скал, превращая всё в ослепительную дымку. Мы продолжили наше восхождение. <…>
Мне нравилось путешествовать с Еленой – за исключением разочаровывающей череды маленьких домиков и тесных арендованных комнат, где мы никогда не чувствовали себя свободно, занимаясь любовью. Внезапно я затосковал по нашей съемной квартире на шестом этаже, где мало кто, да и то с трудом поднимался по лестнице, и подслушивали только голуби на крыше.
«Поехали домой!»
«Что – в нашу арендованную комнату?»
«В Рим».
«Не говори глупостей», – усмехнулась Хелена. «Мы собираемся подняться на вершину горы».
Меня интересовала вершина горы только из-за возможностей, которые она предоставляла для схватки с Еленой. Тем не менее я напустил на себя серьезный вид путешественника, и мы продолжили подъем.
О вершине возвещали два неодинаковых обелиска. Возможно, они изображали богов. Если так, то они были грубыми, таинственными и определенно чуждыми римскому пантеону с человеческими чертами лица. Казалось, что они были созданы не путем транспортировки камней сюда, а путем вырубки всего окружающего скального пласта на глубину шести или семи метров, чтобы оставить этих впечатляющих стражей. Затраченные усилия были ошеломляющими, а конечный эффект жутковатым. Они были непохожими друг на друга близнецами, один чуть выше, другой расширенный у основания. За ним находилось какое-то крепко построенное здание, которое мы предпочли не исследовать на тот случай, если его занимали жрецы, затачивающие жертвенные ножи.
Мы поднялись дальше и по крутой лестнице добрались до церемониальной площадки. Это привело нас на продуваемый всеми ветрами мыс. Со всех сторон с высокой воздушной скалы открывался потрясающий вид на кольцо суровых гор, внутри которого лежит Петра. Мы оказались на северной стороне слегка углубленного прямоугольного двора. Вокруг него были установлены три скамейки, предположительно для зрителей, наподобие триклиния в главном пиршественном зале. Перед нами была приподнятая платформа, на которой были разложены подношения, которые мы тактично проигнорировали. Справа ступени вели к главному алтарю. Там высокая колонна из черного камня олицетворяла бога. За ним находился другой, больший, круглый алтарь, похожий на чашу, вырезанную в живой скале, соединенный каналом с прямоугольным резервуаром для воды.
К этому времени мое воображение работало с бешеной скоростью. Я надеялся, что невосприимчив к внушающим благоговейный трепет местам и зловещим религиям, но я побывал в Британии, Галлии и Германии; я знал больше, чем хотел, о неприятных языческих обрядах. Я схватил Елену за руку, когда ветер налетел на нас. Она бесстрашно вышла на пустой двор с резервуаром, заполненным водой, любуясь захватывающими видами, как будто мы находились на каком-нибудь возвышении с балюстрадой, предусмотренном для удобства летних туристов над заливом Суррентум.
Я хотел бы, чтобы мы были там. Это место вызвало у меня плохое предчувствие. Оно не вызывало чувства благоговения. Я ненавижу древние места, где живых существ издавна убивали ради мрачной радости монолитных богов. Я особенно ненавижу их за то, что местное население любит притворяться, как это с большим удовольствием делали набатейцы, что некоторые из принесенных ими в жертву могли быть людьми. Даже в тот момент я чувствовал себя настороже, как будто мы шли навстречу беде.
В святилище Душары действительно были неприятности, хотя они пока не касались нас напрямую. У нас все еще было время избежать их, хотя и ненадолго.
– Ну, вот и всё, моя дорогая. Давай сейчас же вернемся.
Но Елена заметила какую-то новую особенность. Она откинула волосы с глаз и подтащила меня посмотреть. К югу от церемониальной площадки располагался еще один прямоугольный резервуар. Этот, по-видимому, осушил вершину, чтобы обеспечить достаточный запас пресной воды для ритуалов жертвоприношения. В отличие от остальной части Возвышенности, эта цистерна была занята.
Человек в воде мог бы купаться на солнце. Но как только я заметил его, то понял, что он плавал там не для удовольствия или физических упражнений…»
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Лично я не так много встречала детективов в обёртке исторического романа. Не считая этого, в чистом виде припомню ещё, от силы, пару штук. Поэтому такое сочетание для меня уже в плюс. К сожалению, прочитать я успела только две книги целиком, и сейчас вот начала ещё одну. Пару раз в каждой даже были «вотэтоповороты», хотя в целом ничего, что поразило бы и дало ощущение инсайта после прочтения, не было.
По первой могу сказать, что прочитала на одном дыхании. Да она и по размеру не слишком большая. Пожалуй, Дэвис удавалось сохранять напряжение на протяжении всего романа благодаря фактору новизны, в том числе при помощи смены лиц, локаций и добавлением новых фактов и деталей, причем всё это в объёмах достаточных на страницу текста, чтоб читатель был занят анализом прочитанного, но не перегружен, и скучать ему было некогда) Кому там досталась фактически роль главгада, я, правда, догадалась сразу, хотя автору удалось мне всё-таки тут подсунуть неожиданность. Впрочем, я считаю эту неожиданность не хорошо выверенным «вотэтоповоротом», а роялем из кустов. Но да ладно. В целом книга оставила хорошее впечатление, и я с удовольствием взялась за вторую.
Вторая пошла куда туже. Может, конечно, сказались гораздо большие объёмы, может, то, что я была опять либо загружена, либо в скверном состоянии, и тяжко было выкраивать время для чтения. Дочитала вот на днях, и могу сказать, что «Тени в бронзе» оставили тягостное впечатление. Да, написано всё так же остроумно, да, пара неожиданностей присутствовала, причем одна из них, на мой взгляд, чисто технически сделана отлично, а другая знатно бьет по эмоциям) Но в остальном за эти 168 страниц я не могла отделаться от ощущения, что это я еду в горку на скрипящей телеге, запряженной флегматичным быком. Начинаешь вспоминать, и складывается впечатление, что до самого конца почти ничего не происходило, местами откровенно проваливаешься в семейные междусобойчики и идиллии друзей гг, иногда – в его собственные лично-интимные драмы и разборки. Причем так, словно эта парочка провела вместе десять лет, а не, дай Юнона, полгода. Ну пощадите.
Потом мне пришлось сделать скачок сразу на шестой том – «Последнее действие в Пальмире», и читаю я весьма придирчиво и настороженно, однако могу сказать, что интригу Дэвис снова удалось навести, поэтому есть шанс, что от прочтения я получу удовольствие.
В общем, любителям детективов, на мой взгляд, ознакомиться однозначно стоит, а уж любителям детективов и античности в одном флаконе – тем более, но завышенные ожидания наверняка не оправдаются. В то же время, если не ждать вау-эффектов, то эти книги вполне способны скрасить не один вечер или сделать веселее дорогу до работы и обратно. Более-менее официально и неплохо на русский язык переведены первые три книги, остальные можно найти в «шедевральном» переводе от гугл-переводчика, но на английском вполне ищутся и остальные части (даже «Александрию» (2009) и «Немезиду» (2010) видела).
Как и прежде буду рада любой форме поддержки моей деятельности - от лайков до пожертвований. И хочу также поделиться тем, что теперь есть возможность дать мне знать, что вы с нетерпением ждёте моих постов, чтобы я не расслаблялась))